Мой первый музыкальный центр

Мама сразу же прозвала его бандурой, а старший брат добавил: «Бедные, соседи» Так в моей жизни появился мой первый музыкальный центр - «Sony». Это был, дай Бог памяти, 1994 год. Годом раньше Россия упростила визовое законодательство, и отныне заграницу мог выехать любой, у кого есть загранпаспорт, и изголодавшаяся постсоветская публика, не помня себя от счастья, рванула по «турциям», «польшам» и - в редких, особо продвинутых случаях – по «голландиям». О цивилизованном туризме по большей части речи не шло.

О душе и её запросах мало кто задумывался. Всех интересовал «типа бизнес» в его самой упрощённой модели «купить дёшево - продать по дороже». Поэтому, в обратную сторону везли джинсы, кроссовки и пуховики. Везли в огромных количествах и на продажу, вот и я, в тот год подпал под мощное обаяние этого (стадного?) инстинкта. Подкопив денег и одолжившись у знакомых, пройдя через семь кругов ада, который творился в ОВИРах, паспортных столах и консульствах, я ринулся за купеческой удачей в Тридевятое Польское Королевство и уже мнил себя оборотистым «коммерсом», росчерком пера отправлявшим эшелоны тряпья во всякие дальние дали, насыщая Россию-матушку дешёвыми «варёнками» и ни разу не палёным «адидасом».

«И придет Спаситель!», - думалось мне про себя, и мама, провожая в аэропорт, наставляла, в какой части трусов лучше хранить весь мой стартовый капитал, а брат по привычке ехидничал: «Собирала на разбой бабушка пирата». И вот, через три часа лёту, братская Польша. Вещевой рынок, и глаза разбегаются в разные стороны. Оглушённые и оглоушенные соотечественники, зомбированные собственными бизнес-мечтами и почему-то копируя манеры утиного дядюшки Скруджа, юрко снуют меж длинных торговых рядов, и было удивительно, как им лихо удаётся таскать на себе эти необъятные вещевые баулы.

Я, такой же, оглушённый и оглоушенный, обалдевший от изобилия, мечусь в разные стороны и напрочь не понимаю, с чего же начать, потому что, и там хорошо, и то сгодится, но с деньгами - не очень, поэтому надо, чтобы много и дёшево, и кофе в пластиковом стаканчике стоит целых семь злотых... и, в общем, полный капиталистический хаос.

А тут ещё эта парочка - совсем юная, ему восемнадцать, а ей и того меньше - совсем юная и такая же, постсоветская, - выныривает откуда-то из-под ног, и от туда – из подножья, глядя ангельскими совершенно глазами, спрашивает: «Вы же русский. Помогите. Нам нужно купить музыкальный центр». И эта неуместность выстёгивает меня окончательно. Я злобно тыкаю наугад: «Там!» и, только обернувшись, понимаю, что не ошибся. Судьба. Там - на той стороне улицы - такой же абсурдный и нереальный, как летающая тарелка на Невском, - кусок остекленевшего зеркального айсберга с вывеской «Hi-Fi», и на витрине... о, Боже!

Среди угловатых чёрных гробов «Denon» и мерцающих разноцветной дрянью «Панасоников», на отдельном пьедестале, красовался настоящий идол - серебрёный, цельнометаллический, без единого куска пластика и цветных китайских лампочек, царствовал – он!; он был упоительным совершенством - утончённым, изящным, чувственным и, как всякое совершенство - сострадательным... сострадательным по отношению к другим братьям по несчастью, потому что счастье - это быть «Sony», а несчастье - всем остальным.

Проигрыватель виниловых пластинок, CD-плеер, кассетная дека, тюнер (я перечисляю по порядку и сверху вниз), усилитель и эквалайзер. И ещё - близнецовая пара колонок: честные полста Ватт, деревянные корпуса, покрыты настоящим рояльным лаком... Их хотелось ласкать и страстно облизывать. Стоил он запредельно - под стать идолу.

Ощупывая ту часть трусов, куда был зашит весь мой стартовый капитал, я вспоминал маму и умолял себя не совершать глупостей. Я пытался воскресить в себе, то азартное возбуждение, которое порождали во мне былые мечты о собственном бизнесе и эшелонах дешёвых «варёнок», но рассудок был помрачён, а душа взволнованно трепетала, где-то под ложечкой - ей хотелось счастья, она жаждала причаститься «Sony».

Последним осознанным образом всплыли мои несчастные грампластинки, с которых допотопный советский «Сириус-204М» снимал стружку и коверкал звук так, что хотелось повесить уши на гвоздь. А потом пришла тьма...

Очухался я, в аэропорту. «Это очень большое. Это надо в багаж», - чуть не плача, уговаривал меня вежливый клерк. «Тогда и меня - в багаж», - яростно сопротивлялся я, потому что, никто в мире не посмел бы разлучить меня с моим - недавно обретённым - счастьем. Я хотел вернуться с ним домой непременно в обнимку, нежно нашёптывая в картонную коробку всякие милые разности и уничтожая любого, кто покусится на эту идиллию.
Я не буду рассказывать, как я потом выпутывался из долгов. Это совсем другая история. Моя мама тогда сказала: «Я подозревала, что этим всё кончится», а старший брат добавил: «Ты - дебил!» Они не понимали, что я наконец-то обрёл свой потерянный рай. И теперь, если меня спросят, какой музыкальный центр выбрать для полного счастья, я отвечу: «Купите себе "Sony"».